Гамильтон, Мэри

Страсти по леди Гамильтон

История жизни и смерти любовницы Петра I

Любвеобилен был самодержец Петр Великий: если уж на кого лположил глаз╗ - не терпел отказа, и очередной фаворитке, возведенной в этот лестный ранг даже его минутной прихотью, следовало отныне строго блюсти себя ради ублажения государевого желания, если такое вдруг вновь возникнет. Не дай ей Бог оступиться, раскрыть свое сердце другому! Мстительный Петр обрекал изменницу на страшные муки. Одной из страдалиц стала лдевка Марья Гамильтон╗ - красавица Мэри Гамильтон.

Oна принадлежала к древнему роду, из которого вышло немало полководцев и видных государственных деятелей. Многие из них разлетелись по Европе, предложив свои шпаги властителям соседних земель и народов. Гамильтоны предпочли Швецию. Один из них, генерал-майор на службе Карла XII, сражался с полками Петра I. Впрочем, такое было в порядке вещей и не сказалось на интимных отношениях государя с прекрасной шотландкой.

Насколько можно судить, она оказалась в Петербурге в 1713 году и ее приезд никак нельзя счесть случайным. Суть в том, что Мэри, отныне Мария Гамильтон, приходилась племянницей жене боярина Артамона Сергеевича Матвеева, тоже шотландке. Именно это обстоятельство и лежит в завязке романтической драмы или, пожалуй, трагедии.

Не было в Северной Пальмире, что вырастала на брегах Невы, человека, который бы не слыхал про воспитателя Натальи Кирилловны Нарышкиной - матушки императора Петра I. Сын дьяка, Матвеев обязан взлетом карьеры царю Алексею Михайловичу, который, по словам историка, лдовел дьячего сына до боярства╗. Они подружились еще в детстве, а женитьба царя на воспитаннице Артамона Сергеевича лишь упрочила его положение чуть ли ни как родственника. Думский дворянин, стрелецкий голова, посол и глава иностранного приказа, он по праву занимал место среди первых вельмож.

Неудивительно, что и Петр испытывал добрые чувства к семейству ближайшего соратника покойного батюшки. Возможно, это обстоятельство и задержало графиню в чужой стране, куда она приехала погостить. Ведь история застает эту знатную девушку уже при дворе фрейлиной. Она пользуется расположением и царя, и его супруги. Есть свидетельства, что девица Гамильтон была будто бы очень близка к великому преобразователю России и как фрейлина, отличенная особым вниманием государя, пользовалась немалым значением при дворе, жила в роскоши, имела нечто вроде своего штата из камер-фрау, ей прислуживавших, и вообще окружена была почетом и всеобщим вниманием.

История свидетельствует, что Гамильтон отличалась замечательной красотой: как первая фрейлина, она блистала на придворных ассамблеях, привлекала толпы поклонников. Так что Мария и император не могли не встретиться. Вопрос лишь в том - где и когда.

Поскольку известно, что шотландку Гамильтон зачислили в свиту императрицы Екатерины, это могло произойти и в Петербурге, и за границей, ибо почти весь 1713 год Петр провел на Балтийском театре: воевал со шведами, налаживал отношения с союзными странами. Изредка его навещала Екатерина, и среди тех, кто ее сопровождал, вполне могла быть Мэри.

Стремительность Петра вызывает изумление. 1 января 1713 года он в Ганновере, 3-го - в Гамбурге, затем уже в Дании, в Рендсберге. Помимо баталий с постоянным противником - шведским королем Карлом XII - назревает новый конфликт с турками. Ведутся переговоры о свадьбе племянницы - будущей государыни Анны Иоанновны - с принцем Голштинским, о дальнейшей судьбе Курляндии... Дел невпроворот. Вот и выходит, что начало года вроде бы не оставляет времени для амурных забав. Но ведь связь Петра и Мэри была - пылкая, романтическая, исполненная душевных волнений и милых знаков привязанности. Кратковременные встречи и долгие расставания лишь усиливали накал, и при дворе весьма скоро заметили склонность Петра к прекрасной шотландке. Да Петр и не скрывал этого.

Он вел себя с нею вольно и без особых церемоний - так держатся мужчины с женщинами, которых покорили, - и словом, и жестом как бы говоря: лЭто мое!╗. Без тайных свиданий, понятно, не обошлось, хотя государственные дела по-прежнему не оставляют места досугу: указы следуют за указами. лРазумные╗, по словам историка, и лтиранские╗. Так, по случаю погребения вдовы государя Федора Алексеевича Марфы царь запретил лвыть как ныне, так и впредь╗. Сия новация, невиданная на Руси, запомнилась как лУказ о вытье╗. Превалируют все же указы лразумные╗: учреждены Морская академия и дома для приема незаконнорожденных детей. Правда, не успел государь отбыть в чужие земли, как сиротские ассигнования разошлись по карманам ловкого люда. (Издали за всем не уследишь!) Да и выигранная битва еще не победа в войне. И 9 мая царь выводит свой лВеликий флот╗ в Финляндию. Есть основания полагать, что на одном из фрегатов капитанскую каюту заняла знатная дама в черном плаще с капюшоном. Ходили слухи, что ею была Мэри.

В сражениях, неустанных трудах и диких потехах протекала жизнь реформатора-самодержца. И шесть лет романтической связи с шотландской графиней - не исключение. В этот срок уместилось многое: при осмотре верфи в Амстердаме Петр простудился, но встал с постели прежде, чем это позволили врачи. 2 января 1717 года супружница Екатерина родила ему мальчика, которого нарекли Павлом Петровичем. Увы, едва успели отписать о рождении цесаревича соседним государям, как младенец скончался. Петр, значится у Пушкина, логорчился, но дел не оставил╗. По возвращении в Петербург, в частности, подготовил лУказ о монстрах╗. Для любимой своей кунсткамеры денег не жалел. За лчеловеческих уродов╗ тем, кто доставил их, выплачивали по 10 рублей, за лскотских╗ - 5, лптичьих╗ - 3. Но это за мертвых. Живые стоили гораздо дороже. До 100 рублей - за лчеловеческого╗.

А.С.Пушкин в материалах по истории Петра дал точную и объективную оценку его многогранных деяний: лДостойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполнены доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности, или по крайней мере для будущего, - вторые вырвались у нетерпеливого самовластного помещика╗.

В гневе царь и впрямь был ужасен. Головная боль, сопровождаемая судорожной гримасой, служила предвестником незамедлительной расправы. Собеседнику, вызвавшему царское недовольство, мог разбить голову набалдашником трости, полоснуть шпагой, а то и топор пустить в ход. Чаще всего такое случалось при возвращении в родные пределы. И основания к тому вполне объяснимые.

Историк С.М.Соловьев отмечает с прискорбием: лСтрашное зло, застарелая язва древнерусского общества, было вскрыто сильными мерами преобразователя, и сам он, как ни был знаком с этим злом, не мог не содрогнуться. Тяжелые минуты переживал Петр, возвращаясь из заграничных походов в Россию: вместо отдохновения в кругу людей, которых хотел любить и уважать, должен был испытывать сильное раздражение, получая известия о противозаконных поступках этих людей╗.

Речь, понятно, о воровстве, в чем замешаны были самые близкие: герцог де Ижор Меншиков, князья Мосальский и Долгоруков, граф Апраксин... И, как правило, умыкались суммы астрономические! Такой сюрприз нередко вскрывался по приезде в новую столицу.

Фельдмаршал Шереметев писал: лМосква состоит из вертепов разбойничьих, все пусто, только воров множится и беспрестанно казнят╗.

Никакие лсильные меры╗ против казнокрадов и татей не помогли. Эту баталию царь проиграл вчистую, в том числе и на будущие времена.

Но 1719 год принес радостные вести. Карл XII, вечный непримиримый враг, приказал долго жить. 19 февраля шведская принцесса Элеонора заявила о своем желании установить с Россией дружеские отношения. Обдумывая условия мирного договора, царь работает и над указом о лсочинении регламента всем коллегиям на основе шведского устава╗. И как после Полтавской битвы: лза учителей своих заздравный кубок поднимает╗.

А затем впадает в черную меланхолию. На его столе вместе с материалами о казнокрадстве появляется донос на лдевку Марью Гамильтон╗. Грубые, хамские наветы приписывают царской любовнице блуд с одним из царских любимцев, лденщиком╗ государя Иваном Михайловичем Орловым. Царские денщики в то время были то же, что позже флигель-адъютанты. Обстоятельства способствовали роковому сближению Гамильтон с Орловым. Когда, в начале 1716 года, государь и государыня отправились за границу, Гамильтон сопровождала их в качестве фрейлины двора императрицы, а Орлов не расставался с государем - как один из расторопных молодых его денщиков. А потом, года через два в Петербурге обнаружилось, что последствием близких отношений девицы Гамильтон с Орловым была неоднократная ее беременность. Обнаружилось также, что Гамильтон, желая скрыть свое несчастное положение от посторонних, а равно от царя и его любимца, прибегала к преступным мерам - к детоубийству.

Казалось бы, дело житейское, но закрадывается мысль, что кому-то очень хотелось направить царский гнев, вызванный повальным мздоимством, в иное русло. Рассказывают, в частности, что гнев Петра еще более старался увеличивать всесильный князь Меншиков, который был сам неравнодушен к Гамильтон и, кроме того, будучи весьма нечист на руку, боялся, что кара достанется и ему.

Естественно, государь, оскорбленный изменой лдамы сердца╗, распорядился дать делу ход. 21 июня 1718 года Гамильтон была допрошена в канцелярии тайных розыскных дел и повинилась во всем. Но следователи на этом не остановились: она была пытана в лзастенке╗, и лс виски╗ (один род пытки) подтвердила свое признание. В присутствии государя, лично прибывшего в застенок, несчастную девушку вновь пытали - дали пять ударов кнутом: она ничего нового не сказала. Примечательно, что во время всех этих страшных пыточных мук, Мэри ни одним словом не промолвилась, даже под невыносимыми пытками, о виновности того, кого любила, тогда как Орлов малодушно, боясь пыток, лгал на нее, присылая из крепости, куда его заключили, собственноручные письма и изветы в розыскную канцелярию.

27 ноября 1718 года над виновною фрейлиною состоялся смертный приговор:

лВеликий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея великия и малыя и белыя России самодержец, будучи в канцелярии тайных розыскных дел, слушав вышеписаннаго дела и выписки, указал - по имянному своему великаго государя указу - девку Марью Гаментову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от того беременна трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьяго удавила и отбросила, за такое ея душегубство... казнить смертью╗.

С подписанием приговора фрейлину заковали в железо. И лишь на рассвете 14 марта Мария Гамильтон взошла на деревянный помост, где ее ждал палач. Явился и государь на место казни. Из крепости вывели осужденную фрейлину вместе с ее горничною, знавшею о преступлении госпожи.

Осужденная до последнего мгновения ждала помилования. Догадываясь, что сам государь будет при казни, она оделась в белое шелковое платье с черными лентами - в надежде, что красота ее, хотя уже поблекшая от пыток и заточения, произведет впечатление на монарха, напомнит ему те часы, когда и он ее любил и ласкал (если только это было)... Но несчастная ошиблась. Правда, государь был ласков, простился с нею, поцеловал ее.

Невзирая на мороз, толпа собралась изрядная. Когда Петр поднялся на эшафот, все затаили дыхание, решив, что грядет помилование. Но забили барабаны, и зловеще блеснула под мартовским солнцем сталь топора. Великий преобразователь поднял эту и в смерти прекрасную голову, поцеловал в губы и завернул в плащ.

А далее - самое ужасное. Голова леди Гамильтон упокоилась в банке со спиртом. Впоследствии, уже в царствование Екатерины II, банку обнаружила в кунсткамере княгиня Воронцова-Дашкова, президент Академии наук.

- Так царь Петр Алексеевич повелел, чтоб все знали, какие были у нас в России красавицы, - ответил на ее расспросы служитель.

Высокоученая дама повелела захоронить лэкспонат╗...

Еремей ПАРНОВ